В замечательной книге П. В. Басинского "Святой против Льва", посвященной противостоянию двух крупнейших религиозно-нравственных авторитетов России начала XX века - Льва Толстого и Иоанна Кронштадтского - есть глава, посвященная литургической деятельности о. Иоанна.

П. Басинский приводит множество свидетельств, что литургия о. Иоанна даже священниками воспринималась как нечто особенное, где каждое слово и движение были не исполнением известного обряда, но переживались как самая подлинная жизнь.

Конечно, "детской дерзостью" была бы попытка рассудочным анализом препарировать это таинство, но все же одно соображение выскажу. Как мне кажется, один из секретов любого подобного действия - это личная вовлеченность его совершающего . Не пустое произнесение слов, а способность отдаваться такому действию всей душой, усиливать его собственным переживанием и воплощением его в себе. Если таинство совершает человек, чья способность переживать и чувствовать возвышена и очищена, это еще более усиливает его действенность. О. Иоанн во время литургии весь охвачен сознанием огромной ответственности пред этими немощными, вверившими ему себя, благо своей души и тела, и точно спешит молиться за них; молится порывисто, настойчиво, не просит, а требует от Бога исполнения просьб этих несчастных, с властностью священника, поставленного Христом; он хватается за край ризы Господней, требуя милости душам, вверенным ему от Господа.

Нелишним будет вспомнить здесь слова Д. Андреева: 

Трансрациональная и сверхличная природа таинств обуславливает их действенность при недостатке или даже отсутствии веры и мистической сосредоточенности также и со стороны тайнодействующего. Отсюда – независимость действенности таинства от личных свойств и от душевного состояния священника. Но его сосредоточенность, вера и вникновение в смысл совершаемого, передаваясь тому, над кем таинство совершается, облегчает последнему восприятие благодатного тока.

Таинство может быть совершено каждым. Но ради большей действенности предпочтительнее его совершение людьми, прошедшими соответствующий искус, духовную и культурную подготовку, завершающуюся посвящением, которое само по себе тоже есть одно из таинств. Суровый многолетний искус, через который подобает проходить священнику, обеспечил бы сознательность его подхода к совершаемым действиям, сосредоточенность его воли и веры в момент таинства и, таким образом, его наибольшую действенность.

Думаю, что литургия о. Иоанна и чудеса, которые он творил своими молитвами, является тому подтверждением.