Несмотря на прямые слова Логоса о ценности детства и детей, человечество очень долго эти слова умудрялось игнорировать. В древности, в средние века, в начале Нового времени дети - это всего лишь неполноценные взрослые. Чем быстрее эта неполноценность будет преодолена, тем лучше. И лишь совсем недавно (по меркам человеческой культуры), где-то с века XVIII, детство начинает осознаваться как особый период в жизни человека, период незамутненный и чистый, имеющий собственную ценность, а не являющийся всего лишь вспомогательной ступенью ко взрослому состоянию.

Вслед за этим неспешным осознанием детство получило право на свою собственную культуру, в том числе и художественную, и формирование этой культуры также пошло небыстрыми темпами. Любопытно, что большинство детских классиков XIX века писали свои вещи вовсе не для детей, и становились ими случайно, даже к собственному неудовольствию. А те, кто писал в расчете на детскую аудиторию, писали нечто столь неудобоваримое, что читать это можно, только преодолевая чувство глубокого отторжения. К примеру, нравоучительные рассказы Льва Толстого у меня до сих пор вызывают острую неприязнь (и в детстве вызывали тоже).

И лишь в XX веке появились люди, понявшие как и что нужно писать для детей, создавшие в своих книгах особый мир, созвучный ребенку, и достроившие, наконец, "детскую классику". Взрослые литературные классики - почти все родом из XIX века, детские - из XX. Тот расцвет литературы, что завершился задолго до нашего рождения, в детской литературе случился только в XX веке. А это значит, что он не мог произойти, подобно всем процессам в "большой" литературе, без участия Провидения.

Многие детские классики - наши старшие современники, а некоторые из них живы и сейчас. И чудесно сознавать, что рядом с нами и вместе с нами живут люди, ощущающие волю Провидения и выполняющие ее, пусть не вестники, но тоже работники Небесной России, помогающие строить ее здесь, из Энрофа, и воплощающие ее ценности в своих творениях для самых чистых земных созданий - детей.