Паскаль ни разу не упоминается в РМ, а жаль - с точки зрения тех процессов, которые происходили во Франции и над Францией в XVII веке, он более  интересная фигура, нежели Декарт, который на страницы РМ все-таки попал.

Декарт - символ рационализма Нового времени, в контексте метаисторических процессов он олицетворяет, с одной стороны, убывающую в XVII веке духовность французской культуры и ее подмену интеллектуализмом, с другой стороны, он - один из тех деятелей, которые обусловили выбор человечеством того самого "второго" пути развития, когда упор делается на развитии науки и техники.

Декарт - олицетворенное воплощение этих процессов, а вот Паскаль... тоже символ, но иной. Он - символ человеческой души, оказавшейся в неблагоприятных метаисторических условиях, ее силы и бессилия в обстоятельствах, когда метаистория приобрела "неблагоприятный" оборот, и сделать уже ничего нельзя... и все-таки можно.

Паскаль, как и Декарт, начинал свой путь как ученый, и в первый период своего творчества внес более чем заметный вклад в становление науки XVII века, потому даже занимает почетное место в истории научных исследований. Однако 23 ноября 1654 года Паскаль пережил глубокий мистический опыт встречи с Христом, отразившийся в его "Мемориале". С этого момента все меняется - Паскаль охладел к науке, которую он отныне считает пустым развлечением ума, и полностью посвящает себя религии. Его религиозное рвение настолько велико, что уже при жизни его почитают чуть ли не как святого - он ведет аскетический образ жизни, помогает бедным, с радостью принимает страдания, выпадающие ему из-за его слабого здоровья, наконец, пишет свои знаменитые "Мысли" - апологию веры в Бога.

Однако что меня печалит во всей этой вроде бы прекрасной истории. Это мрачноватый пессимизм, которым окрашены все рассуждения Паскаля о мире. Его религиозность напоминает религиозность эпохи упадка Античности, когда все рушится, все кажется тщетой и тленом, и остается только уповать на Бога, на спасение в ином царстве, но не на земле. Паскаль воспроизводит эту классическую религиозность в форме беспощадной критики всех мирских занятий, в форме неверия в их полезность и ценность, в форме бесконечного разочарования жизнью и ее радостями. Порыв Паскаля - это порыв полного отрицания "мирского".

Но мог ли он чувствовать иначе? В условиях метаисторической катастрофы во Франции ничего другого с Паскалем произойти не могло. Только Демиург мог бы указать ему иной путь, но его уже не было, а синклит Франции лишился водительства и своих задач не имел. И в этих условиях гениальный ум Паскаля, столь легко справлявшийся с математическими проблемами, не мог найти никакого другого решения, как просто обратиться к тем формам религиозности, которые сложились в традиционном христианстве.

Паскаль, столь много внесший в науку, в религиозную мысль не внес, в сущности, ничего. Более того, он способствовал консервации и без того окостеневших форм, что привело западное христианство уже через сто лет к его первой катастрофе.

Но бессмысленно обвинять в этом Паскаля. Просто это еще одна демонстрация того, что "без Меня вы не можете ничего". Паскаль пытался сделать то, что мог сделать исключительно своими силами в условиях, когда иерархии не могли ему чем-то серьезно помочь. И он смог лишь вернуться к традиции. Это спасло самого Паскаля. Он смог разгромить иезуитов в "Письмах к провинциалу", это, несомненно, способствовало моральному очищению французского католицизма. "Мысли" Паскаля столетиями будут будить размышления иных философов в иные времена и в иных странах, он любимый собеседник всех, кто чувствует неудовлетворенность "миром".

Но это ничего не изменило в метаистории Франции.