У Честертона в финальной части его "Ортодоксии" есть небольшое рассуждение, на которое я раньше особого внимания не обращал. В нем он противопоставляет веселье язычника и радость христианина, противопоставляет не по сути, а, скажем так, "по уровню":

Во всем человеческом есть и скорбь и радость; важно, как они соединяются или разграничиваются. Важно, что язычник (как правило) был счастливее, когда приближался к земле, и печальнее, когда приближался к небесам. ... Мелочи сладки для язычника, как маленькие горные ручейки, но все великое горько, как море. Увидев сердцевину мира, язычник замирал в ужасе. ...

Христианство внезапно и вполне удовлетворяет древнее стремление человека — стоять на ногах; удовлетворяет прежде всего в том, что радость становится великой, печаль — малой и узкой. ... Веселье, маленькое и внешнее дело язычника, — великий секрет христианин ... Читать дальше »